Ох... Когда-то давно, года три0четыре назад начиналось писаться ЭТО. Страшное. Стебное. Ругайте. ************ - Нет,...

воскресенье, 05 сентября 2010

23:11

Корзи

Ох... Когда-то давно, года три0четыре назад начиналось писаться ЭТО. Страшное. Стебное. Ругайте.

- Нет, Северус, ты не понимаешь! Меня никто не понимает, это удел несчастной одинокого сердца! Эти сволочи в Министерстве ранили мою нежную душу, недостойные. Уйду я от них. – Люциус Малфой промокнул жирно подведенные черным карандашом глаза батистовым платочком с вышитым родовым вензелем Малфоев и поправил спадавшую на глаза длинную черную челку. Нет, Люци всек так же оставался платиновым блондином. однако положение обязывает. У эмо – кида должна быть длинная черная челка. Пришлось красить. Как ни странно, магический гуталин для этого подошел как нельзя лучше.

Бедный профессор Снейп, ошарашенный столь внезапным визитом старого приятеля, сонно морщился и пытался скрыть гигантский зевок. У преподавателя зельеварения сегодня выдался крайне хлопотный день. Мало того, что от Уизли опять пришла запика признанием в любви (самое мерзкое было то, что Сев так и не догадался, от кого же конкретно это великое чувство исходило), но еще и Поттер пришел отбывать назначенное наказание. А как бы вы отреагировали, если бы к вам после такого тяжелого дня прямо в спальню завалился заплаканный, с красными глазами и носом, товарищ по оружию и, опасно размахивая руками, периодически поправляя платок в черно-розовую шашечку, начал активно жаловаться на жизнь? Вот и Снейп был безумно рад. Откупорив припасенную специально для подобных случаев бутыль с какой – то мудреной спиртовой настойкой, профессор плеснул немного в стакан гостю, а сам сделал добрый глоток из горла. Отвечать Люциусу было бесполезно. Он все равно не слушал, а только трепался в порядке вдохновенного монолога, утверждая, что никому не нужен, никто его не любит и вообще жизнь – мерзопакостнейшая штука, поэтому пора заказать на дом большую корзину розовых лепестков, свалить их в ванну (а уж Снейп- то знал о роскошной джакузи в Малфой – Меноре), включить музыку (Люц даже назвал какую – то группу, но Северус не запомнил названия) и резать вены позолоченной бритвой. Позолоченной потому, что это красиво и богато, да и вообще резать вены не подобает чистокровному волшебнику, а бритвой потому, что резать вены чем – то другим не комильфо по своей сути. Напомним, что весь рассказ Малфоя – старшего сопровождался всхлипами, стонами и слезами вперемешку с чистокровными соплями, и длился никак не меньше двух часов. За это время несчастный сонный Снейп почти прикончил заветную бутылку с настойкой и теперь откровенно тосковал.

- Нет, ты только представь! Хотя вряд ли тебе удастся прочувствовать всю глубину моих переживаний, когда я оказался в одном лифте с этим почитателем грязнокровок, с этим… этим… этим… - С каждый словом голос Малфоя становился все тоньше и тоньше и, наконец, совершенно уже ушел в ультразвук. В темном углу коридора зашевелились летучие мыши. Где – то на улице тоскливо завыла собака. А Люциус тем временем собрался с силами, чтобы выдохнуть ненавистное имя, - с этим… Уизли!

На изысканном аристократическом лице, несколько подпорченным долгими рыданиями, отразилось истинное отчаяние. Куда там искаженное болью от потери любимого личико шекспировской Джульетты! Она по сравнению с наполовину крашенным Малфоем - всего лишь дешевый муляж, долой такую со сцены!

- Люциус… - Робко начал профессор, повинуясь хрупкой надежде вернуть разбушевавшегося приятеля в норму. – Может, тебе пора домой? А то Нарцисса волноваться будет… Сейчас дам тебе успокоительного зелья и…

- НЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – истерично возопил Люц, который, видимо, не хотел отправляться домой к жене. – Она грубая, неотесанная стерва, не понимает моего внутреннего мира. Там же все очень-очень хрупкое: дунь – развалится. А она не просто дует, она еще и веером размахивает, ветер разгоняет! Ах, нас, эмо – кидов, никто не понимает. – Люциус Малфой, надменный лорд, Упивающийся Смертью, горько вздохнул и пригорюнился. Вспомнив наконец о налитой ему рюмашке, он залпов опрокинул в себя обжигающее зелье и закашлялся так, что слезы выступили на глаза. Черные следы от растекшегося карандаша на щеках Малфоя подчеркивали покрасневшие глаза и бледную кожу.

«А все – таки он неплох,» - про себя отметил Северус. Впрочем, додумать он так и не успел, ибо дверь учительской спальни скрипнула и появился некто, кому, казалось бы, места при столь душещипательной сцене нет. Однако Его Величество Случай распорядился по – своему.

- Доброй ночи, Северус, а я тут хотел спросить не одолжите ли…- Директор застыл на пороге, увидев дивную картину: Люциус Малфой с крашеной черной длинной челкой, в строгой черной мантии, дополненной черно – розовым платочком, с красными глазами, размазанной по щекам косметикой, трясущимися руками держит пустой стакан; профессор Снейп, одетый в черно-зеленую пижаму, зевая, сидит на кровати и катает босой ногой по полу пустую бутыль. Не будучи полностью уверен в том, что это не результат принятия очередного препарата, который выписала мадам Помфри Дамблдору от маразма, Альбус ожесточенно потер глаза.

- А-а-а-а, доброй ночи, директор, - смирившись с участью так и не получить возможности выспаться нормально этой ночью, Северус решил, что хуже уже не будет. – Вы что–то хотели?

- Вот! А на меня – ноль внимания! – Взвизгнул Люциус. – Не ожидал от тебя такого, Сев. А как же наша большая и чистая любовь?

- Кха… Кха… Какая, ты сказал, любовь? – От удивления зельевар даже закашлялся. В непростых отношениях со старшим Малфоем он и сам порой путался. А что теперь думать, Сев вообще не представлял себе даже приблизительно.

- Мальчики, мальчики, не ссорьтесь. – Примирительно улыбнулся Дамблдор. Он всегда жил по принципу «Давайте жить дружно». А в молодости… Впрочем, он и сейчас любил, обвесившись феньками и повесив на шею кулон с пацификом, расхаживать по улицам, выкрикивая лозунги: «Пис, люди!» «Make love, not war!» и тому подобный бред. А вы что хотели? Хиппи – это вам не хухры – мухры.

Северус от такого призыва совсем скис, Люц зарыдал с новой силой, а директор достал свой любимый баллончик с красивой зеленой краской и начал рисовать пацифик на каменной стене подземелья.

«Мерлин, куда я попал?» - Печально подумал хозяин комнаты.

**********

Утро началось для мадам Хуч не самым лучшим образом. Голова болела. Во рту, казалось, ночевала стая кошек, а потом пробежался галопом небольшой табун лошадей. Арабских скакунов. Почему именно этих благородных представителей конского рода, преподаватель полетов была не знала, но почему – то была уверена, что это были именно они. А кошки… Хуч прислушалась к собственным ощущениям. Левый висок ломит чуть сильнее правого, глаза режет, правое колено поскрипывает, когда двигаешь ногой… Все говорило, что на этот раз компанию горячим арабским скакунам составили сиамские коты и кошечки.

С мучительным стоном мадам Хуч села на кровати и невидящим взглядом уставилась в пол. Скучный узор паркета был приятен для глаз тем, что не утомлял воспаленный мозг мельканием пестрых лоскутков. Да, ночка удалась. Хотя бы потому, что Хуч ровно ничего не помнила, начиная с чаепития у Хагрида. Голова, как уже было сказано, болела нещадно. Женщина на ощупь протянула руку к прикроватной тумбочке, где всегда стоял кувшин холодной воды. Умудрившись пролить на колени меньше трети содержимого кувшина, Хуч, не заботясь о таких условностях жизни, как чашка или стакан, сделала несколько больших жадных глотков. Вода была холодной. Более того – она была ледяной. Такой, что ломило зубы, а мутноватая пелена, застилавшая глаза и мозг, начала медленно отступать. Глотнув для верности еще аспирина с перцем и закусив все это свежей травинкой кинзы (откуда взялся такой рецепт, знала только мадам Хуч, но она никому не говорила, и, видимо, не скажет), профессор почувствовала себя гораздо бодрее. Настолько более бодрой, что даже нашла в себе силы встать и посмотреть на себя в то, что когда – то было круглым зеркалом. Сейчас же от круглой гладкой поверхности остался лишь неправильной формы осколок со множеством острых углов. При этом надо учесть, что остатки зеркала конкретно помутнели. А может быть, был виноват толстый слой пыли. Так или иначе, мадам Хуч не заметила нездорового румянца на своих худых щеках, ни вмятин, оставленных подушкой, ни болезненно поблескивавших глаз. В общем, тетка осталась довольна собственной внешностью. Оставалось всего – то пара штрихов. Короткие волосы растрепать. Драные джинсы и футболку с волком надеть. Завершились приготовления к новому дню любимой косухой и берцами мадам Хуч.

С самого утра ее мучили нехорошие предчувствия… Сказать так значило бы соврать. Нагло и беспардонно. Никакие предчувствия Хуч не мучали – это удел Трелони, вот пусть Сивилла мучается. А вообще помучаться было бы не лишним, ибо…

Не успела она спуститься в Большой Зал к завтраку, как происшествия начались. Точнее, мадам Хуч услышала странные стоны и вскрики, доносившиеся со стороны снейповых подземелий. А поскольку, как известно, ни одна бурная оргия без Хуч не проходила, он собралась было уже обидеться и задать этим гадам хорошую трепку. Так, чтобы потом долго помнили. Семимильными шагами, сбивая по пути младшекурсников и старшекурсников, которые полегче или неповоротливей, задев два раза заколдованные доспехи, долго оравшие ей вслед нецензурщину, Хуч спустилась к спальне Снейпа.

Дверь была распахнута прицельным пинком тяжелого ботинка. Что ни говори, а квиддич – спорт, требующий огромных нагрузок и, соответственно, определенной физической силы, которой у судьи матчей по квиддичу было не занимать.

Узрев несколько прибалдевшего от долгого рева Малфоя, измученного бессонной ночью, злого Снейпа и веселенького Дамблдора, призывающего творить добро на земле на тридцати пяти языках и еще восьми диалектах, Хуч подумала, что случайно промахнулась дверью (а вы что хотели, похмелье после попойки у Хагрида простым рассолом не снимешь) и попала в какую–то комнату – обманку, коих, как известно, в Хогвартсе немало.

- Ну никакого уважения к чужому спокойствию. – Уже более – менее спокойно шмыгнул носом Люц. То ли реветь устал, то ли снейпово зелье подействовало, то ли Дамблдор со своим аутотренингом помог. – Злые вы, уйду я от вас. – Малфой встал, аккратно поправил черно – розовый платочек, откинул с глаз черную челку, вспомнив, что надо будет еще сделать розовенькие прядки, и направился к выходу. Правда, стоя уже на пороге, обернулся и гордо произнес великую фразу:

- Это типично для эмо-кидов. – И наконец Малфой – старший покинул эту многострадальную обитель профессора Снейпа.

Ошалевшая Хуч посторонилась, пропуская платинового блондина с черной челкой.

- Че это он? – хрипло спросила женщина, закрывая за собой дверь. Оргии тут явно не проходило, но уходить она все равно не собиралась: мало ли.

- Это направление какое–то. Эмо называется. Чтобы быть эмо, надо обязательно реветь, как полярный медведь и резать себе вены позолоченной бритвой. И обязательно в джакузи, наполненной лепестками роз, – мрачно ответил Снейп, за эту ночь уже наслушавшийся такого, что Поттер с его бесконечными проблемами выглядел наэтом фоне просто мелким комаром, которого можно прихлопнуть, а можно и просто от него отмахнуться. И в самом деле: что там Божью тварь жизни лишать? Пусть себе летает.

- От ведь *цензура* - ругнулась Хуч. Что бы это ни было, эмо ей уже не нравилось. А что до Люциуса, то он ей не нравился давно. Хотя, что уж там кривить душой, в юности… А впрочем, с тех пор много воды утекло, что уж вспоминать. Обиды молодости нашей, то-се. Ныне Хуч была одинока, хоть и пыталась притереться к профессору Спраут. Поймав осуждающий взгляд Дамблдора, мадам прикусила язычок, но было уже поздно. Директор разошелся не на шутку.

- Таким образом, это можно считать пропаганду расово-субкультурной вражды и дискриминации. Я крайне разочарован, что у нас в учительском составе есть такие личности. Однако стоит и вам дать еще один шанс, мадам Хуч. А сейчас, братья и сестры – Дамби обвел присутствующих умильно – расслабленным взглядом – пойдемте завтракать, а то все без нас съедят. – И, подпрыгивая на ходу и бормоча себе под нос что – то про зеленых бабочек, которых так и не удалось поймать, Дамблдор побежал по коридору. На этот раз наученные горьким опытом с мадам Хуч, младшекурсники и хрупкие ребята отпрыгивали сами, вжимаясь в стены и пропуская веселого директора.

************

Завтрак прошел мирно. Точнее, мог бы пройти мирно, если бы добрую половину учительского состава не мучило тягчайшее похмелье. Счастливчики, которых эта печальная участь обошла стороной, вчера по какой – либо причине не смогли прийти на вечеринку у Хагрида. Исключением был, пожалуй, сам Хагрид. Он был весел и бодр, напевал что – то себе бод нос и бойко орудовал вилкой. Настолько бойко и активно, что от тарелки уже почти ничего не осталось.

Утренняя почта прибыла в свое обычное время. Каким образом совы большинства преподавателей и учеников успевали доставлять с разных концов страны доставлять письма и посылки в одно и то же время, науке до сих пор не известно. Ученые мужи спорят, ведут дискуссии, пытаются затоптать друг друга в жидкую грязь, задавить гранитом науки, но к выводу так и не приходят. Так или иначе, почта прибыла. Дамблдор получил известие от собратьев о какой – то сходке и весело принялся за яичницу. Снейп спрятал под солидным конвертом, содержащим в себе какое – то заумное издание по зельеварению журнальчик в яркой обложке, пестреющей разнообразной рекламой. Коротышке Флитвику пришел очередной сборник с мультиками аниме и пара томиков манги. Будучи отрезанным от цивилизации и Интернета, преподаватель заклинаний вынужден был заказывать аниме в особой магической обработке, позволяющей смотреть мульты без использования маггловской техники. С громким воплем «НЯ!», Флитвик понесся к себе в кабинет, позабыв о завтраке. Он надеялся до начала уроков посмотреть еще пару серий любимого аниме.

Однако Хогвартс не был бы дурдо… э-э-э-э, простите, Хогвартсом, Школой Чародейства и Волшебства, если бы утро прошло бы без происшествий. Одна сова прибыла несколько позже своих товарок. Подлетев к одному из любимейших героев знаменитой эпопеи мадам Роулинг, мрачному зельевару, чье благородное имя Северус Снейп, посланница с самым презрительным видом, на который только способна совиная мимика, бросила профессору на тарелку с фирменной школьной кашей (разумеется, комочки и отвратительные подгоревшие ошметки входят в комплект здорового завтрака) конверт и улетела, гордо ухая. Несчастный преподаватель зелий не успел даже моргнуть своим темным глазом, как конверт взлетел в воздух и на весь зал завопил голосом старшего Малфоя:

- СЕВА, ОНИ МЕНЯ УГРОБЯТ! Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ! Ты найдешь меня в Малфой–Меноре, в джакузи, с перерезанными венами… Хотя тебе, наверное, на это наплевать. Я никому не нужен. Я один в этом жестоком мире! – Далее послышались громкие рыдания и конверт замолк и самоуничтожился, приправив злосчастную кашу еще и пеплом. Хуже она от этого, думается, не стала, чего нельзя сказать о настроении Снейпа. Пятый курс Пуффендуя как – то разом боязливо притих, узрев мрачное лицо профессора. Зельеварение у них было сегодня первой парой.

@темы: форзац, пока едет крыша