воскресенье, 03 апреля 2022
куда-нибудьБольно видеть, как черствеют мозги и сердца.
Не от невозможности что-то изменить (всё ещё смутно верю в маленькие шаги), а от того, что капают на мозг сверху. Сама тоже чертсвеешь, потому что - ну да, адаптивная психика, и работаешь ради того, чтобы сохранить адекватность (если не я, то кто?) Надеюсь, никогда не застыть настолько, чтобы пороть невероятную чушь, лепить позорные знаки и поддерживать сами-знаете-что.
Сложнее всего говорить с родителями, конечно. Они хорошие люди, правда. Они не желают зла. Но - как будто мозг буксует, проворачивается, когда говоришь: ребята, там пиздец, и пиздецу не может быть оправданий. Это, мать его, двадцать первый век. Даже если были провокации (я не могу исключать, что были - и не могу гарантировать, что их не было, потому что я не знаю). Какого... чёрта? хера? хуя? Просто какого.
Смотрю в глаза - и там понимание. Я, говорит, хочу, чтобы всё прекратилось.
А потом - пробуксовка.
Как будто - если сейчас что-то скажет, сдвинется что-то, служившее основой, пониманием, что ты не урод.
Это почти физически больно.
...
Я очень, очень против обесчеловечивания. Вижу его много - в строках на разных языках, в разных источниках, отражающих разные позиции. Это плохо. Потому что всё, что происходит, делают люди. Везде. И от этого в разы сложнее.
Внутренний лингвист не может не анализировать - и тут тоже пиздец. Давно, впрочем, замеченный. В языке войны нет людей и нет смерти. Есть обтекаемые формулировки - чтобы сгладить суть, убрать эмоции. Обесчеловечить.
В языке пропаганды эмоций много. Но людей - ровно половина (условные "наши" и все остальные).
...
Открыла бесплатную еженедельную газету - бросают в ящик постоянно, не знаю, как отписаться.
Ёбаный стыд.
...
И, конечно, пиздеть - не мешки ворочать.
Что бы я говорила и думала, слушая, как бомбят под окнами - не знаю.
Честно - может, ханжески - надеюсь никогда не узнать.
...
Можно ли открыть сердце и обогреть мир, который... вот так?
Я пытаюсь, правда.
Как могу.
Могу мало.